Молитвы о воле

Публикатор: Катерина Шмидтке
Фото: Катерина Шмидтке

Когда люди выходят из сирийской тюрьмы, то происходит разное – кто-то испытывает огромное чувство вины за то, что выжил, кто-то обнаруживает, что не может больше испытывать радость, кто-то потерял ощущение важности своей жизни, кто-то хочет умереть или отомстить, но у всех есть и одно общее ощущение – все они чувствуют себя несвободными. Попадая в сирийскую тюрьму, заключенного лишают статуса человека. Может быть это происходит для того, чтобы полицейским было легче оправдать свое жестокое обращение. Надзирателей не волнует за что и как туда посадили людей. Все, что они знают, это то, что все, кто попал к ним в тюрьму, должен страдать. И они хорошо знаю свое дело. В моей тюрьме во время пытки люди не выдерживали и просили о смерти. Но им говорили: смерть – это милость, ее еще надо заслужить. Я говорила себе эту фразу каждый день. Когда кто-то умирал, женщины в моей камере говорили: смерть – это милость, теперь для этого человека этот кошмар закончился. Этот проект о людях, которые оказались в сирийской тюрьме и им выпало жить дальше.

Умм Мажд рассказывает о пытках в тюрьме, где она провела 6 месяцев в 2014 году. Ее пытали электрическим током, пока она не призналась в сотрудничестве с террористами. Она проносила под одеждой лекарства для раненых оппозиционеров и мирных жителей из районов Башара Асада в районы Свободной армии. Во время пыток пропускали ток через мочки ушей, после чего у нее появились частые головные боли, которые не прошли до сих пор: – В моей камере были женщины и девушки разного возраста. Мы все были раздеты до нижнего белья. Почти каждый день приходили надзиратели и насиловали на моих глазах моих сокамерниц. Там были разные девочки… одной было 12… другой 15… они говорили, что их можно насиловать потому что они террористки. Когда девушки беременели, то им делали аборт стеклянными бутылками от колы или пепси… у нас в тюрьме так было… … Я не знаю, как мне жить дальше после тюрьмы.”

Мухаммад Аль-Хгуль Участие в демонстрациях против президента. Большой удачей Мухаммад считает то, что он сидел с политическими заключенными. Он был единственным неграмотным человеком в камере: – Я сидел с докторами наук, хирургом и другими врачами, юристами, инженером и журналистом. Там мы все были равны – все в ранах, крови и дерьме. Наша камера находилась далеко от камеры пыток, и мы много разговаривали. Каждый день кто-то из этих людей делал лекции о той теме которая ему знакома. Там же в тюрьме я узнал, что мирные демонстрации переросли в вооруженный конфликт, и я для себя решил, что если выйду, то примкну к ополчению. Так и вышло. На вопрос, не боялся ли он умереть на войне, Мухаммад ответил: – Меня убили уже давно. Я не испытываю радости от этой жизни. Если меня убьют, я буду благодарен за то, что моим страданиям наступит конец.

Доктор философии Мухаммад Джамаль Тахан Шесть месяцев тюрьмы за участие в демонстрациях против президента в 2011 году. Доктор Мухаммад очень уважаемый человек, поэтому ему постоянно давали поблажки в тюрьме. Раз в 4-6 недель ему давали помыться, один раз его вывели на прогулку и четыре раза дали попить горячий чай. – Моя камера находилась недалеко от комнаты, в которой допрашивали. Я обматывал голову курткой или одеялом, только бы не слышать крики людей под пытками. Но я все равно слышал… И я слышу это до сих пор.”

Умм Аммр Одиннадцать месяцев отсидела в тюрьме за участие в демонстрациях против президента. – Меня арестовали на блокпосту. Мои дети в тот момент были со мною, нас разделили, и я ничего не знала об их судьбе до своего освобождения. Все время я думала, что мои дети тоже сидят в тюрьме, потому что охранники выкрикивали их имена в тюрьме, как будто они сидели в других камерах, но на самом деле это было не так. Просто они хотели, чтобы я так думала. На допросе я рассказала им все о себе, своих детях и жизни. Не найдя в моем рассказе ничего криминального, они начали меня пытать. Во время допросов меня били кабелем по пяткам, спине и затылку. Я лежала на полу ничком, со связанными за спиной руками и согнутыми в коленях ногами так, чтобы экзекутору было удобно бить меня. Когда я от боли опускала ноги, он бил меня по спине и голове, а по ногам пропускал электрический ток. В тюрьме меня посадили в маленькую камеру, где не было ни туалета, ни воды. Со мной сидела еще одна девушка, и мы с ней умещались, только сидя поджав под себя ноги. В туалет выводили три раза в день. Но можно было находиться там не более тридцати секунд. Если мы задерживались, нас избивали. Три месяца мне не давали помыться или поменять одежду, в которой завелись платяные вши. Они постоянно кусали меня и ползали по мне. Это было настоящей пыткой. Все мое тело и голова были расчесаны до крови. Я не могла спать от этого, но снять одежду я тоже не могла, потому что в камере было очень холодно.» Однажды они пытали беременную женщину. Она попросила не бить ее по животу. Надзиратель ответил ей: «Теперь то уж я точно буду тебя бить и по животу, чтобы твое отродье не появилось на этот свет, и чтобы потом не пришлось бороться и с ним.»

Сами Инсан Опубликовал несколько плакатов в Facebook о голоде и несправедливости в Сирии. Обвинялся в сотрудничестве с израильскими спецслужбами. Во время пыток больше всего его били по правой руке, чтобы он потерял возможность рисовать: – Тяжелее всего мне было жить без неба, солнца и луны. Да, больше всего я скучал по небу и луне. 6 месяцев я провел в камере без прогулок. Тогда я поймал себя на том, что думаю о том, что можно сделать чтобы увидеть небо. Я узнал, что тех, кто нарушает дисциплину выводят в другой корпус и избивают там. Я сговорился со своим сокамерником и вечером на перекличке мы устроили драку. Нам связали руки за спиной и вытолкнули на улицу. Нас били дубинками по спине и голове. Обратно в камеру я идти не мог – меня тащили под руки двое охранников. Кровь затекала мне в глаза, но я старался держать их открытыми – на небе светила полная луна. Это был самый счастливый день в тюрьме. Моя жизнь ничего не значит. Каждый день я думаю о тех людях, которые сидят в сирийских тюрьмах сейчас. И я думаю: как можно радоваться жизни, наслаждаться едой, общением с друзьями, жить на свободе, когда там именно сейчас кого-то пытают, когда именно сейчас там кого-то убивают. Мне кажется, что если я забуду об этом то я действительно стану тем животным, которым из меня пытались сделать в тюрьме.

Анас В 2012 году Анас участвовал в демонстрации против президента и его арестовали. В тюрьме он провел два года, 15 месяцев из которых он провел в тюрьме Сейдная. Когда он попал в камеру, там было тридцать человек, но через несколько недель это число увеличилось до 112. Не было места ни для того, чтобы лежать, ни для того чтобы ходить. Даже спали заключенные сидя. – Люди вокруг постоянно умирали. Только в моей камере скончались двенадцать человек. Одного из них звали Усама Шафик. От пыток у него появилась гангрена, ну, и еще он болел диабетом. Лекарств там никто не давал. И он умер. Второй умер от болезни. У него было чтото с желудком. Еще двое умерло от побоев. Один из них сразу почти, второй еще лежал два часа. Потом тоже умер. Но больше всего умирали от болезней и холода. Потом приходили надзиратели, заворачивали трупы в одеяла и выносили. Раз в неделю всех заключенных выводили в коридор и избивали. Просто так. Когда мы сидели в камере, нас обливали холодной водой. Терпеть этот холод было тяжелее, чем побои. Сейчас я часто вижу сны о тюрьме. Вот вчера мне приснилось, что я убегаю от надзирателей, а они догоняют меня и начинают пытать… и так без конца. Я постоянно испытываю страх. Хлопает дверь – и сердце начинает бешено колотиться. До и после заключения Не знаю почему. Страшно. Очень страшно. И я не знаю почему. Словно я снова оказываюсь в тюрьме. Иногда я даже кричу. Друзья спрашивают, что со мной. Увы, я не знаю, что со мной. Бросил работу в школе, потому что там постоянно хлопала дверь. Как в тюрьме… Никогда этого не забуду… Теперь я не испытываю радости, я постоянно в напряжении. До тюрьмы я мог испытывать радость, веселье… Теперь это все убито, испарилось. Все… все это умерло. Осталась только боль. Боль и страх.»

Ханади Провела 22 месяца в тюрьме за оказание медицинской помощи раненым, (как мирным жителям, так и военным). Во время пыток ей обматывали ноги проволокой и пропускали электрический ток, обливали холодной водой и оставляли сидеть под вентилятором, били кабелем по пяткам. В камере Ханади сидело 8 человек, но всем места на полу для сна не хватало, поэтому они спали по очереди. – Раз в две недели, вспоминает она, – начальник тюрьмы приходил к нам в камеру. Работники тюрьмы втаскивали в камеру заключенного и заставляли нас смотреть, как его убивают. Обычно они душили его. Иногда они приносили уже мертвого человека или без сознания, мы точно не знали, и заставляли нас бить его ногами и руками по телу… по голове… Мы хотели умереть. Умереть, только бы не слышать крики людей под пыткой, только бы не видеть эти бесконечные трупы. Ложась спать, я постоянно искала возможность покончить с собой. Но не было ни веревки, ни других предметов, которые можно было использовать. Поэтому я начала голодать. Я не ела больше недели, а потом еще три дня не пила, но кто-то из моих сокамерниц донес на меня. Я не помню, как меня вынесли из камеры, но я почувствовала, как мне открыли рот и затолкали что-то в него. Я поняла, что это была долька апельсина. Я начала приходить в себя и сильно расстроилась – мне не позволяли даже умереть. Во время пыток я умоляла их убить меня, но они сказали мне: «Ты останешься здесь, будешь жить, не видя солнца, будешь страдать и лишь потом мы позволим тебе умереть.»

Просидел три месяца в нескольких тюрьмах 2013. За что он сидел ему не говорили. В каждой тюрьме Абу Ханафа допрашивали избивая и пытая электрическим током. – В каждой тюрьме меня пытали. Они говорили, что я собака и террорист и требовали признаться. Я признавался. Но дальше они задавали вопросы, ответы на которые я не знал. Я не знал подробностей преступлений, в которых меня обвиняли. В одной из тюрем я просидел 23 дня. За это время в моей камере умерло 4 человека. Один тяжело перенес пытку во время допроса, три дня лежал ничком и потом умер. Другого повесили за руки и не снимали его. Он умер, провисев так четверо суток. Еще двое умерли от болезни. …Моя двоюродная сестра ехала с мужем и детьми в автобусе в Дамаск. На блокпосту их сняли с автобуса и с тех пор мы ничего о них не знаем. Прошло уже 4 года. Иногда я думаю, что она в тюрьме. Иногда я надеюсь, что она умерла.

Оппозиционер, воевал на стороне Свободной Сирийской Армии. Попал в тюрьму ИГИЛ, где провел 39 дней в 2013 году. Арестован за любовную переписку с девушкой, с которой познакомился в 2009 году. Из-за пыток в тюрьме у Мухаммада появились проблемы с сердцем. – Каждый день в нашей тюрьме расстреливали 3-4 человека. И еще люди умирали от пыток и болезней. Пытали людей обычно ночью. Меня допрашивали шесть раз, на пятый раз после трех часов пыток электрическим током, у меня случился сердечный приступ. Меня привезли в больницу, дали отлежаться три дня, потом вернули обратно в тюрьму, где опять пытали. Я не думал, что я выживу.

В 2013 году Кристина училась в институте для иностранцев в Дамаске. Но допросе в Политической службе безопасности она дала евангелие следователю. Позже ее подруга отказала другому сотруднику провести с ним ночь. Он сказал что отомстит и отвез обеих девушек в тюрьму, где они провели полтора месяца. Они просили следствия и суд, но им сказали, что они политические заключенные и суд им не положен. Вот что говорит Кристина об этом опыте: – В тюрьме я многое о себе узнала. Вместо того чтобы постоянно молиться, я только и думала, что о еде и переживала, что кто-то посильнее меня займет мое место на полу и мне придется стоять. Наша камера была переполнена. Кому-то приходилось спать сидя. В камере не было окон, и она никогда не проветривалась, поэтому везде была вода – она капала с потолка, стекала по стенам, по нам. Даже когда мы дышали, то что-то хрипело в легких. И еще там очень сильно воняло. Наверное, поэтому я заболела. Я не знаю. Меня отвезли в больницу, но врач сказал, что я уже почти труп: «Хия такрибан мейета.» Тогда меня вернули обратно в камеру. Вечером мне стало совсем плохо, мне было очень больно, меня тошнило, я не могла шевелиться. Сокамерницы сказали, что мои губы посинели. Моя подруга стучала в дверь и просила помощи, но ей сказали сообщить им тогда, когда я уже умру. Вообще в нашей тюрьме часто кто-то умирал. Просто они сообщали, что у них в камере труп, приходил охранник и забирал тело. Кто-то умирал во время пыток. Кто-то потом. А пытали людей постоянно. – Потом нас начали переводить в другую тюрьму. А в аэропорту оказался доктор, который спас мне жизнь. Он сказал, что если бы я провела в той тюрьме еще день, то точно умерла бы. Его звали доктор Таха, он был из Хизбаллы. Когда я вернулась в Польшу, у меня в первый раз в жизни случилось такое, что я хотела кричать – мне было так больно. Но я сдерживала себя. Это продолжалось около полугода. И даже у меня появилось такое желание, чтобы вернуться в Сирию, перейти незаконно границу и взорвать себя. Я тогда поняла, что люди, которые взрывают себя, они необязательно должны быть сумасшедшими или зомбированными… Просто человек, которому разрушили жизнь… он по-другому жить уже не может… Но у меня было очень сильное желание умереть. Наверное, если бы я не была верующей, я бы сделала это. Это точно.